Потом Самгин ехал на извозчике в тюрьму; рядом с ним сидел жандарм, а на козлах, лицом к нему, другой — широконосый, с маленькими глазками и усами в стрелку. Ехали по тихим улицам, прохожие встречались редко, и Самгин подумал, что они очень неумело показывают жандармам, будто их не интересует человек, которого
везут в тюрьму. Он был засорен словами полковника, чувствовал себя уставшим от удивления и механически думал...
Неточные совпадения
— А пан разве не знает, что Бог на то создал горелку, чтобы ее всякий пробовал! Там всё лакомки, ласуны: шляхтич будет бежать верст пять за бочкой, продолбит как раз дырочку, тотчас увидит, что не течет, и скажет: «Жид не
повезет порожнюю бочку; верно, тут есть что-нибудь. Схватить жида, связать жида, отобрать все деньги у жида, посадить
в тюрьму жида!» Потому что все, что ни есть недоброго, все валится на жида; потому что жида всякий принимает за собаку; потому что думают, уж и не человек, коли жид.
— Дом продать — дело легкое, — сказал он. — Дома
в цене, покупателей — немало. Революция спугнула помещиков, многие переселяются
в Москву. Давай, выпьем. Заметил, какой студент сидит? Новое издание… Усовершенствован.
В тюрьму за политику не сядет, а если сядет, так за что-нибудь другое. Эх, Клим Иваныч, не
везет мне, — неожиданно заключил он отрывистую, сердитую свою речь.
На другой день меня
везли в Пермь, но прежде, нежели я буду говорить о разлуке, расскажу, что еще мне мешало перед
тюрьмой лучше понять Natalie, больше сблизиться с нею. Я был влюблен!
Везли его из
тюрьмы главными улицами через Красную площадь за Москву-реку, на Конную, где еще
в шестидесятых годах наказывали преступников на эшафоте плетьми, а если он дворянин, то палач
в красной рубахе ломал шпагу над головой, лишая его этим чинов, орденов и звания дворянского.
Каких ужасов нагляделся и чего только он не вынес, пока его судили, мытарили по
тюрьмам и потом три года тащили через Сибирь; на пути его дочь, девушка, которая пошла добровольно за отцом и матерью на каторгу, умерла от изнурения, а судно, которое
везло его и старуху
в Корсаковск, около Мауки потерпело аварию.
— Да вот что, хозяин: беда случилась, хуже смерти пришлось; схватили окаянные опричники господина моего,
повезли к Слободе с великою крепостью, сидит он теперь, должно быть,
в тюрьме, горем крутит, горе мыкает; а за что сидит, одному богу ведомо; не сотворил никакого дурна ни перед царем, ни перед господом; постоял лишь за правду, за боярина Морозова да за боярыню его, когда они лукавством своим, среди веселья, на дом напали и дотла разорили.
Климкову захотелось
в последний раз взглянуть на Ольгу; он узнал, какими улицами
повезут арестованных
в тюрьму, и пошёл встречу им, стараясь убедить себя, что его не трогает всё это, и думая о девушке...
Людовик (
в пространство). Герцог, если вам не трудно, посадите маркиза де Лессака на один месяц
в тюрьму. Дать ему туда свечку и колоду карт — пусть рисует на ней крестики и нулики. Затем отправить его
в имение — вместе с деньгами. (Де Лессаку.) Приведите его
в порядок. И еще:
в карты больше не садитесь играть, у меня предчувствие, что вам не
повезет в следующий раз.
— Неужто же ты, Лара, будешь смотреть спокойно, как меня, твоего брата,
повезут в острог? Пожалей же меня наконец, — приставал он, — не губи меня вдосталь: ведь я и так всю мою жизнь провел бог знает как, то
в тюрьме, то
в ссылке за политику, а потом очутился
в таких жестоких комбинациях, что от женского вопроса у меня весь мозг высох и уже сердце перестает биться. Еще одна какая-нибудь напасть, и я лишусь рассудка и, может быть, стану такое что-нибудь делать, что тебе будет совестно и страшно.
— Да-с; подбираемся-с, подбираемся… и заметьте-с, что довольно дружно один за другим. А ведь
в существе нечему здесь много и удивляться: всему этому так надлежало и быть: жили, жили долго и наступила пора давать другим место жить. Это всегда так бывает, что смерти вдруг так и хлынут, будто мешок прорвется. Катерина же Астафьевна, знаете, женщина тучная, с сердцем нетерпячим… приехала к нам как раз во время похорон Веры, узнала, что муж
в тюрьме, и
повезла ногой и руку повесила.
С трудом, на каждой фразе останавливаясь, он рассказал, как его вывели из
тюрьмы и
повезли на автомобиле
в горы, как ссадили на дороге и как военный повел его под откос
в кусты.
От них Савин узнал, что его и их
везут в следственную
тюрьму Мазас.
Так думал Савин и хотя знал, что его
везут туда не для развлечения, ему все-таки было как-то легче туда ехать, нежели
в тюрьму.
«Тут что-то не то, не то… Тут какая-то бессмыслица. Этого не может быть», — говорил он себе, сидя
в карете, которая
везла его назад
в тюрьму.